— Я просмотрел его письма. Вещи, в коробке, которую дала мне Аматис. Знаешь, он написал мне письмо, которое я должен был прочитать после его смерти. Он сказал мне, чтобы я стал лучше человеком, чем был он.
— Ты и есть лучший, — сказала Клэри. — Когда мы были в тех апартаментах, в те моменты, когда ты становился собой, ты больше беспокоился о совершении правильных поступков, чем о своей жизни.
— Я знаю, — сказал Джейс, глядя на покрытые шрамами кулаки. — Это странно. Я знаю. У меня всегда было много сомнений о себе, всегда, но теперь я знаю разницу. Между мной и Себастьяном. Между мной и Валентином. Даже разницу между ними. Валентин искренне верил, что поступает правильно. Он ненавидел демонов. Но Себастьян уверен, что женщина, которую он считал своей матерью, и есть чудовище. Он бы с радостью правил расой темных Сумеречных Охотников, которые отдавали бы демонам приказы, пока обычные люди убивались бы ради удовольствия этих существ. Валентин до самого конца верил, что задача Охотников — защищать людей, Себастьян же считает их тараканами. И он не хотел никого защитить. Он только хочет того чего хочет, и в настоящий момент он хочет этого. И единственное чувство, которое он действительно испытывал, это раздражение, когда срываются его планы.
Клэри задумалась. Она видела, как Себастьян смотрел на Джейса, даже на нее, и знала, что какая-то часть его была безумно одинокой, как в черной пустоте космоса. Одиночество мучило его в той же мере, как и желание власти — одиночество и нужда быть любимым, без всякого соответствующего понимания, что любовь нужно заработать.
Но все, что она ответила, было:
— Ну, значит, нам стоит заняться срывом его планов.
Улыбка мелькнула на его лице.
— Ты же знаешь, что я умолял бы тебя держаться подальше от этого, верно? Это будет опасная битва. Более опасная, чем понимает Конклав, как мне кажется.
— Но ты не станешь этого делать, — сказала Клэри. — Потому что будешь выглядеть, как идиот.
— Ты хотела сказать, потому что мы нуждаемся в твоих рунах?
— Ну, это и… Ты вообще вслушивался в собственные слова. На счет того, что мы должны защищать друг друга?
— Хочу тебя оповестить, что эта речь была отрепетированной. Перед зеркалом, незадолго до твоего прихода.
— И что бы это значило?
— Я точно не знаю, — заметил Джейс. — но я чертовски хорошо выгляжу, когда ее произношу.
— Боже, я уже и забыла какой ты раздражающий, когда никем не одержим, — пробормотала Клэри. — Мне стоит напомнить, что ты сам признал, что не можешь защитить меня от всего? Мы можем защищать друг друга только в том случае, если мы вместе. Если мы противостоим всему вместе. Если мы доверяем друг другу. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Я не должна была останавливать тебя от похода к Конклаву, позвав Себастьяна. Я должна уважать решения, которые ты принимаешь. И ты должен уважать мои. Потому что вместе мы будем долгое время, и только при таких условиях это сработает.
Его рука медленно приблизился к ней на одеяле.
— Находиться под влиянием Себастьяна, — хрипло сказал он. — Для меня, сейчас, это похоже на дурной сон. То сумасшедшие место… те шкафы одежды, для твоей матери…
— Значит, ты помнишь. — Она почти прошептала это.
Кончики его пальцев коснулись ее, и она чуть не подпрыгнула. Они оба затаили дыхание, когда он коснулся ее, она не двинулась с места, наблюдая, как его плечи, медленно расслабились, и выражение тревоги исчезло с его лица.
— Я помню все, — сказал он. — Я помню лодку в Венеции. Клуб в Праге. Ночь в Париже, когда я был самим собой. — Она почувствовала, как кровь приливает ей под кожу, делая ее лицо пылающим. — В каком-то смысле, мы прошли через такое, что никто другой не сможет понять, кроме нас двоих. И это заставило меня понять. Мы всегда и намного лучше, когда вместе. — Он поднял к ней лицо. Он был бледен, и огни плясали в его глазах. — Я собираюсь убить Себастьяна, — произнес он. — Я собираюсь убить его за то, что он сделал со мной, что он сделал с тобой и то, что он сделал с Максом. Я собираюсь убить его за то, что он сделал и сделает. Конклав хочет его смерти, и они будут охотиться на него. Но я хочу быть тем, чья рука поразит его.
Она протянула руку, потом положила руку ему на щеку. Он вздрогнул и прикрыл глаза. Она ожидала, что его кожа будет теплой, но она была прохладной на ощупь.
— А что, если я буду та, кто его убьет?
— Мое сердце — это твое сердце, — ответил он. — Мои руки — твои руки.
Его глаза были цвета меда, и так же медленно, как мед, скользили по ее телу, вверх и вниз, впервые с того момента, как она вошла в комнату, от ее запутанных ветром волос, до обутых лодыжек, и обратно. Когда их взгляды снова встретились, во рту у Клэри пересохло.
— Ты помнишь, — начал он, — как при нашей первой встрече я сказал, что был уверен на девяносто процентов, что нанесение руны тебя не убьет — и ты дала мне пощечину и сказала, что это за остальные десять процентов? — Клэри кивнула. — Я всегда думал, что демон убьет меня, — сказал он. — Изгой Нижнего Мира. Битва. Но я понял, что могу умереть, если я, не буду целовать тебя и очень скоро.
Клэри облизнула сухие губы.
— Ну, сделай, — сказала она. — Я имею в виду, поцелуй меня.
Он протянул руку и взял локон ее волос, между пальцами. Он был так близко, что она могла чувствовать тепло его тела, запах его мыла, кожи и волос.
— Недостаточно, — сказал он, давая ее волосам выскользнуть из его пальцев. — Если я буду целовать тебя каждый день весь остаток моей жизни, этого не будет достаточно.
Он склонил голову. Она ничего не могла с собой поделать и подняла голову выше. Ее голова была занята воспоминаниями о Париже, как она держалась за него, будто в последний раз, и так чуть и не оказалось. Воспоминаниями о том, какой он был на вкус, его прикосновения, дыхание. Она слышала, как сейчас, он дышит. Его ресницы щекотали ей щеку.
Их губы были на расстоянии миллиметра друг от друга, а потом и вовсе не оставили места между собой. В начале, это было похоже на легкое касание, но чем дальше, тем больше креп поцелуй; они схватились друг за друга — и Клэри почувствовала маленькую искру — это было не больно, скорее похоже на ток, прошедший по ним.
Джейс быстро отпрянул. Он покраснел.
— Возможно, нам необходимо над этим поработать.
У Клэри всё ещё кружилась голова.
— Хорошо.
Он смотрел прямо перед собой, все еще тяжело дыша.
— Я хочу тебе кое-что дать.
— Я это уже поняла.
На этих словах он вернул взгляд на нее и — будто с неохотой — ухмыльнулся.
— Не то, о чем ты подумала.
